(Место действия Москва,1999 год)
Однажды, осенью, под вечер
По людной улице столичной
Шагал, слегка ссутулив плечи,
На первый взгляд, вполне обычный,
На третий взгляд, весьма приличный
(Одежда, облик и размер)
Простой российский инженер.
По городу гуляла осень.
Грустили мокрые рябины.
Седые тучи съели просинь,
И морось лёгкой паутиной
Заткала окна и витрины.
И лета с нами больше нет.
Мелькнуло – вжих! Пропал и след.
Прохожий брёл домой неспешно.
Ломило спину от работы.
Дела закончил он успешно,
Однако, новые заботы –
Где отыскать ещё хоть что-то –
Халтурку новую найти,
Его замучили в пути.
В его НИИ уже полгода
В глаза кассира не видали.
Платить учёному народу
Однако, честно обещали
И обещанья подтверждали,
И выдавали... иногда.
Но, чтобы ждать нужна еда!
И золотые инженеры –
Оплот науки и прогресса,
Под ярким флагом новой эры
Объяты постоянным стресом,
Вились ,вертелись мелким бесом,
Чтоб заработать, не пропасть,
Чтоб ниже низкого не пасть.
Но что бы там не говорили,
Интеллигенты не сдаются:
Живут,как могут, в новом стиле –
Творят, пытаясь не согнуться,
За дело всякое берутся.
И занимают их всерьёз
Ремонты, рынок да извоз.
Наш инженер, идя с халтуры,
Согретый тысячей рублей,
Что оторвал за процедуру
Окраски окон и дверей,
Мечтает получить скорей
Ещё какой-нибудь заказ,
Не хуже, чем на этот раз.
Тогда бы смог он безусловно
Бюджет семейный стронуть с мели.
Его жене полтинник ровно
Наступит через две недели.
(Как ветер годы пролетели!)
И он в подарок купит ей
Набор немыслимых вещей:
Французских фирм духи и кремы,
Энциклопедии два тома
На исторические темы,
Предметы разные для дома дома,
Как у богатеньких знакомых.
Такую мысль неся в себе,
Он шёл вперёд к своей судьбе.
Он лужи обходил степенно,
Смотрел на разные товары,
И проникался постепенно
Тем покупательским угаром,
Что молодым присущ и старым.
Но он-то был ещё не стар.
А улица вошла в базар.
Фруктово-овощные будки,
Киоски, тенты и прилавки
На тротуар без промежутков
Влепились в тесноте и давке.
Весь Юг сошёлся в этих лавках!
Бананы,киви,абрикос –
Их аромат щекочет нос!
Там апельсины, здесь арбузы,
Развалы яблок,винограда!
А вот ещё подвозят грузы
Всего, что надо и не надо
С баштана, огорода, сада!
За всем следит орлиный глаз –
К Москве приписанный Кавказ!
Вдруг, инженер наш замечает,
Что впереди, почти-что рядом,
Прохожий на асфальт роняет
Пакет обвязанный шпагатом.
И в том пакете каждый атом
Кричит,что он из денег весь,
Что в нём зелёных сотен шесть!
А тот прохожий – это ж видно,
Торговец рыночный с Кавказа.
Такие деньги, аж обидно,
Таскает запросто,зараза!
Ему в кабак сходить два раза!
А нашим с раннего утра
Работать года полтора!
Но не успели мысли эти
Призвать хозяина к движенью,
Как перед ним в вечернем свете
Возникло новое явленье:
Без колебаний и сомненья,
Какой-то русый паренёк
Мгновенный совершил хапок!
Пакет в карман убрал спокойно,
И двинулся своей дорогой
Неторопливо и пристойно.
Как будто денег и не трогал,
А почесал по ходу ногу.
Подобной наглости пример
Уже не вынес инженер.
Он в три шага догнал нахала –
Видать всерьёз его задело,
И белобрысому сказал он:
«Что дальше будешь с ними делать?»
И тот, потупившись несмело,
Промямлил: «Делим пополам.
Их Бог на бедность выдал нам!»
«Ну, это что-то не похоже, –
Подумал инженер тревожно, –
На знак добра и милость Божью.
Здесь очень ошибиться можно,
И нужно очень осторожно
Делить, чтоб кто не увидал,
Чтоб не нарваться на скандал».
Затем, как молния мелькнула
Мыслишка: «Это ведь не честно!»
И тут же, булькнув, потонула
В других идеях интересных,
Вполне понятных и известных:
«Впервые повезло мне вдруг!
Теперь жену свожу на Юг!
А этот тип, торговец частный,
Как хочет наших обдирает,
И не такой уж он несчастный –
За день потерю наверстает,
Обвесит или обсчитает!
И, вообще, как говорят:
Что с воза – не вернуть назад!»
Тем временем напарник резвый,
Считая, что пора настала,
Сказал внушительно и трезво:
«Пойдём за дом. Деньжат не мало.
Там их поделим без скандала.
Нам нужно с улицы уйти,
Чтоб нас никто не смог найти».
И вот они за корпусами,
В заброшенном осеннем сквере,
Залёгшем в лужах меж домами,
Пакет готовятся проверить.
Наедине, по крайней мере,
Конечно, если не считать
Ворон, персон, примерно, пять.
Но кто там резво вслед за ними
Бежит от улицы торговой,
Тревожа криками своими
И птиц и жёлтый лист кленовый?
Не тот ли самый бестолковый
Фруктово-ягодный богач
По скверу к ним несётся вскачь?
Ну да, конечно – этот самый,
Хозяин чёртова пакета,
Летит сюда по лужам прямо
Со скоростью дневного света,
И машет кепкой им при этом.
Такого инженер не ждал.
И он предчувствует скандал.
Тот подбегает спотыкаясь,
Трясясь, с дрожащими губами.
Он говорит им заикаясь:
«Один сказал,..что вас,..что вами...
Прошу,как брат,отдайте сами!»
Потом, слезу смахнувши с глаз,
Добавил: «Деньги же у вас?!»
И тут надменно и сурово
Подельник нашего героя
Сказал решительное слово,
На слух,конечно, я не скрою,
Оно довольно непростое:
«Ты чё, уколотый мужик?
Какого х ты тут возник?»
Торгаш от этого напора
Умолк и резко отшатнулся,
Но тут же к теме разговора
Опять решительно вернулся.
Он к инженеру повернулся:
«Вы подобрали мой пакет.
Не говорите только нет!
Там люди это всё видали,
Ведь вы же шли за мной к базару?
Я потерял – вы подобрали.
Скажите правду, вы же старый!
И этот с вами – вам не пара!
Вас эти деньги не спасут,
А мне за них башку снесут!»
Он умолял и унижался,
Стонал, повеситься грозился...
Потом ослаб и разрыдался,
Видать с надеждами простился,
Но обыскать их запросился.
«Ищи где хочешь,чёрт с тобой!» –
Сказал кавказцу молодой.
Торгаш, не медля ни минуты,
Взялся за обыск молодого.
И тот обиженый, надутый,
Терпел, ни говоря ни слова.
Минута...три – и всё готово:
Досмотр окончен – денег нет,
Не обнаружен даже след!
А, между тем, они в кармане.
Ведь инженер об этом знает.
Как можно не нащупать «мани»,
Он в этот миг не понимает
И про себя соображает:
«Сейчас наступит мой черёд.
Теперь он денег не найдёт!»
И соискатель чудо-клада
К нему тем часом подступает,
И рейд по внутренним карманам
Без промедленья начинает,
Как будто тонко дело знает.
Но сам имеет бледный вид:
Бормочет что-то и дрожит.
Наш инженер вполне спокоен.
«Пусть ищет,– мыслит,– сколько хочет!
Конечно, малый непристоен,
Прокурен, дик, чернее ночи,
Но, ведь, из-за своих хлопочет.
Так велика его печаль,
Что мне его, пожалуй, жаль!»
А тот бумажник инженера
Трясёт и деньги вынимает.
«Эй, друг, постой, во всём есть мера!»
А тот не слышит и считает,
Затем купюры собирает,
Кладёт на место портмоне,
И говорит им, как во сне:
«Ну всё, конец, теперь мне точка!
А деньги спрятать вы сумели.
Но есть свидетель – мать и дочка.
Они с цветами там сидели.
Они заметить всё успели.
Берёте вы на душу грех –
Хотите быть умнее всех!»
Такими горькими словами
Он тронул сердце инженера.
Нередко жалость движет нами,
В добро и честь рождает веру,
Жестокости снижая меру.
И заставляет нас хитро
Творить нежданное добро.
И совесть, застонав, проснулась
В душе у нашего героя.
Интеллигентно шевельнулась.
Ему напомнив об устоях,
Решенье подала простое.
И он сказал: «Ну всё,кончай,
Пакет хозяину отдай!»
И кто б такое мог подумать?!
Осталась в людях совесть, братцы!
Подельник посмотрев угрюмо,
Не стал ни спорить, ни ругаться –
Совсем не стал сопротивляться.
Рта не раскрыв – ни да, ни нет,
Вернул хозяину пакет.
И вскоре под вечерним небом,
Под шум проспекта отдалённый
Возились над горбушкой хлеба
В безлюдном сквере полусонном
Одни лишь чёрные вороны.
А инженер шагал домой,
Приятно гордый сам собой.
«Конечно, было б интересно
Добавить сотни три «зелёных»
К российской тысяче чудесной,
Что заработал я законно!» –
Так мыслил он вполне резонно, –
«Но в жизни денег без труда
Не получал я никогда!»
В кругу семьи он с упоеньем
Поведал всё о пережитом.
О том, как в этом приключеньи
Мечтал об улучшеньи быта,
Но чести не терял и вида.
Семья сказала, что отец
Интеллигент и молодец.
Он портмоне раскрыл картинно –
Мол, я и так добыл не мало!
И отшатнулся с жуткой миной,
И сердце биться перестало:
Российских «рэ», как не бывало!
Таким ударом поражён,
Всю правду тотчас понял он.
Его отчаянье зажало
В тиски бессилия и горя.
Но тут же ярость разорвала
Плотину горя, хлынув морем,
Что рвёт и мечет на просторе.
Затем волна ушла в пески
Следами грязи и тоски.
Потом, внезапно, хохот дикий
На инженера навалился,
Затем, от горести великой
Впервые в жизни он напился
И пьяный над вопросом бился:
«Ну как же мог я залететь,
Как лох, в расставленную сеть?!»
* * *
А всё так просто и понятно!
Ведь он хотел, как не считай,
На чьём-то горе ехать в рай!
И получил за это внятный,
Вполне заслуженный урок:
Чужой урон, не станет впрок!
Свежие комментарии