Я давным-давно одной девчонке не в любви, а в зависти признался – у неё в тетрадке школьной, тонкой я стихами насмерть обчитался.
И решил: раз ей дано, так значит, я ничем не хуже! Я сумею! Даже лучше! Ну, а как иначе? И на поцелуй поспорил с нею. Только как ни строил буквы в строки – выходило глупо и нестройно. И, устав от этой замороки, написал в дневник: «Не злись, спокойно!" И решил: куплю себе Пегаса. Но цыган сказал: «Да это сказки! В целом мире нет коня прекрасней серого в подпалинах Савраски.»
Я купил. Цыган был докой ушлым, или очень мне хотелось верить, но к утру стоял в моей конюшне серый… нет, скорее, сивый мерин. Старый и беспомощный калека… Я его, конечно, начал холить… я его жалел, как человека – это ж нелегко – всю жизнь в неволе!
В общем, скрёб его, водил на выпас, драил щёткой, чистил пылесосом… он тихонько ржал с натужным хрипом, и смотрел в глаза с немым вопросом…
Я к нему настолько привязался, что с утра бежал вприпрыжку в денник – без Савраски день пустым казался – вещи не отбрасывали тени…
А когда луна в оконной раме застревала пуганой овечкой, незаметно, как-то вдруг, стихами стал я заменять пустые речи.
Я не удивлялся. Ныли руки для стихов. И рифмы – (это свято!) ладились к строке, как к маме суке ладятся голодные щенята.
Я умел построить образ тонко, с точностью, как ставят в стремя ногу. Я был расцелован и девчонкой, той, с кем спорил, и впридачу – Богом.
Я писал. Я стал вполне поэтом, но ещё не знал, кому обязан я за эту радость, счастье это.
Столько прорывалось мыслей разом – хоть грузи в запасники лопатой.
В общем – стал рассеян, если вкратце – не заметил сразу, как в горбатой лошадиной холке пробиваться стали золотистой масти перья…
Это было так невероятно, что не сразу я глазам поверил, потому ругался грязным матом, и пытался их отчистить щёткой, принимая за налёты пыли.
Но, сформировались очень чётко перья в золотые чудо-крылья!..
В общем, я обманывать не буду (я и сам давно не верю в сказки, а точнее – со второго класса)…
только, если вдруг захочешь чуда,
знай – сумеешь вырастить Пегаса
из простого сивого Савраски.
И решил: раз ей дано, так значит, я ничем не хуже! Я сумею! Даже лучше! Ну, а как иначе? И на поцелуй поспорил с нею. Только как ни строил буквы в строки – выходило глупо и нестройно. И, устав от этой замороки, написал в дневник: «Не злись, спокойно!" И решил: куплю себе Пегаса. Но цыган сказал: «Да это сказки! В целом мире нет коня прекрасней серого в подпалинах Савраски.»
Я купил. Цыган был докой ушлым, или очень мне хотелось верить, но к утру стоял в моей конюшне серый… нет, скорее, сивый мерин. Старый и беспомощный калека… Я его, конечно, начал холить… я его жалел, как человека – это ж нелегко – всю жизнь в неволе!
В общем, скрёб его, водил на выпас, драил щёткой, чистил пылесосом… он тихонько ржал с натужным хрипом, и смотрел в глаза с немым вопросом…
Я к нему настолько привязался, что с утра бежал вприпрыжку в денник – без Савраски день пустым казался – вещи не отбрасывали тени…
А когда луна в оконной раме застревала пуганой овечкой, незаметно, как-то вдруг, стихами стал я заменять пустые речи.
Я не удивлялся. Ныли руки для стихов. И рифмы – (это свято!) ладились к строке, как к маме суке ладятся голодные щенята.
Я умел построить образ тонко, с точностью, как ставят в стремя ногу. Я был расцелован и девчонкой, той, с кем спорил, и впридачу – Богом.
Я писал. Я стал вполне поэтом, но ещё не знал, кому обязан я за эту радость, счастье это.
Столько прорывалось мыслей разом – хоть грузи в запасники лопатой.
В общем – стал рассеян, если вкратце – не заметил сразу, как в горбатой лошадиной холке пробиваться стали золотистой масти перья…
Это было так невероятно, что не сразу я глазам поверил, потому ругался грязным матом, и пытался их отчистить щёткой, принимая за налёты пыли.
Но, сформировались очень чётко перья в золотые чудо-крылья!..
В общем, я обманывать не буду (я и сам давно не верю в сказки, а точнее – со второго класса)…
только, если вдруг захочешь чуда,
знай – сумеешь вырастить Пегаса
из простого сивого Савраски.
Свежие комментарии