Моя женщина на полу С добермашкой от пули прячется… До сих пор никак не пойму, Что мы с ворогом клятым нянчемся.   Был бы полный ему капец, Если б взялись еще в пятнадцатом… Моя женщина – звездный Стрелец, И не сдастся ублюдкам-нацикам.   Моей женщине место здесь На престоле, на сцене, в горнице. И

Вглядись в этот странный пейзаж Под звёздами, между мирами. В нём сцена и ажиотаж, Как это положено в драме.   Как видел то примитивист Руссо, что служил на таможне, Наш стол поднимается ввысь, О, это представить не сложно.   В отсутствие люстр и кулис Всё так нестерпимо реально. И падает с дерева

Не захотела разделить со мной Ты боль свою – я для тебя дороже. Но разве боль душевная не схожа С той, от которой стонут… Боже мой, Мученья неизвестностью страшней, Больнее ожиданье вести скверной… Опять не сплю, и ты не спишь, наверно. В окне луна. Не говори ты с ней… Она глумилась – я, как ты,

Горняк ты дважды: в шахте и в горах. Вот потому суров и заковырист. Ты и мальчишкой гнал подальше страх, Сапог рыбацкий выбирал навырост. Мне довелось с тобой бродить в тайге И песни петь средь скал под облаками. Ты с молодежью, будто налегке, Соперничал в ходьбе, соря стихами. Стихи потом сияли

Когда деревья снова обнажатся В угоду кем-то изданным законам, Глаза привыкнут белым наслаждаться, А не пурпурным, желтым и зеленым, Очередной сценарий завершится Без крайностей, не выходя из нормы, И истина печально обнажится, Как совершенство изначальной формы.