Крутой Вашингтон дал команду,
И Киев ответил: «Готов!»,
И хлопцев гремучей армадой
Отправил на Юго-Восток…
Донецкое небо дышало
Взорвавшейся болью весны;
И млело голодное жало
Проклятой и подлой войны.
Пилот украинского борта
Был русским, летевшим громить
Своих же, славян, но упёртых –
Способных себя защитить.
Набрал высоту и зарядом
Утешил летучую смерть,
Без мук опалив «колорадов»,
Чтоб лишних проблем не иметь.
Он сверху погибших не видел,
И плача детей не слыхал,
Гонимый приказами лидер,
Не ждущий от Бога похвал.
Но двигаясь курсом обратным,
Он в сердце почуял тоску;
А мозг хладнокровно и ратно
Велел: «Нужно быть начеку…»
Тоска та была не простая, –
Глубинных и тайных корней,
Она никогда не сгорает,
Живя дикой волей своей.
Она силу предков вобрала
В бессмертье души, как могла,
Но ложь, как слепое забрало
От мира её отсекла…
И борт украинский не ведал
О тех, кто валялся в крови;
Домой возвратился с победой, –
С победой над чувством любви.
А знал ли пилот ураганный,
За бабки летя на Донбасс,
Что это заказ пиндостана?
Как манит их сланцевый газ…
И как с этим жить и кормиться?
Возможен ли кайф на беде?
Убитых бессмертные лица
Встают перед тем, кто в узде…
Подлей не бывает захвата,
Чем жизнеотдача за мзду,
Что брата бросает на брата,
Поя свежей кровью орду.
© Светослов (Игорь Платонов)
Свежие комментарии