Словами тебя не согреть, не спасти. Но солнце и лето храню я в горсти. Здесь таволга снежит, цветет иван-чай И радуга вспыхивает невзначай. Тут каждый листочек даст бодрости, сил. Возьми всё, что хочешь, что я накопил. Ты молвишь в ответ: «Не возьму ничего, Всё быстро умрет без тепла твоего. Меня

Безветрие. Пожухлые листы. И вереница аур фонариных. Дни осени изысканно просты, Но никого не тянет их отринуть. Пусть жёлтое тускнеет с каждым днём. Пусть красное к коричневому ближе... Мы скоро в путь обратный повернём, Зима несовершенства все залижет. .

Моя женщина на полу С добермашкой от пули прячется… До сих пор никак не пойму, Что мы с ворогом клятым нянчемся.   Был бы полный ему капец, Если б взялись еще в пятнадцатом… Моя женщина – звездный Стрелец, И не сдастся ублюдкам-нацикам.   Моей женщине место здесь На престоле, на сцене, в горнице. И

Вглядись в этот странный пейзаж Под звёздами, между мирами. В нём сцена и ажиотаж, Как это положено в драме.   Как видел то примитивист Руссо, что служил на таможне, Наш стол поднимается ввысь, О, это представить не сложно.   В отсутствие люстр и кулис Всё так нестерпимо реально. И падает с дерева

Не захотела разделить со мной Ты боль свою – я для тебя дороже. Но разве боль душевная не схожа С той, от которой стонут… Боже мой, Мученья неизвестностью страшней, Больнее ожиданье вести скверной… Опять не сплю, и ты не спишь, наверно. В окне луна. Не говори ты с ней… Она глумилась – я, как ты,