Этот струящийся мир – Метаморфозы природы… С ними я – тот же эфир, Сгусток ранимый и гордый… В чаще тайги – полутьма, Дворик в траве зеленеет, Плавятся в пекле дома, Шумно желтеет аллея. Дождик сечет тополя, Голые ветви чернеют. Белым штрихует поля Снег, и они цепенеют… Сам от снегов побелел:

Мой храм не в суете церковной, А в мягкой звездной тишине, Где образ твой, почти иконный, Является с молитвой мне. И в галактическом сиянье, Где месяц – светлая слеза, Я нахожу в туманной тайне Твои тревожные глаза. Они зовут и утешают, Надеждой наполняя грудь. В них вся любовь твоя большая, В

Булату Окуджаве Нежная Правда в красивых одеждах ходила,Принарядившись для сирых, блаженных, калек.Грубая Ложь эту Правду к себе заманила,-Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег. И легковерная Правда спокойно уснула,Слюни пустила и разулыбалась во сне.Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,В Правду

Да, Пушкин вновь нас возвращает к смыслам, Которые забыть – сгубить свой род… И молоко эмоций станет кислым, Не остуди его сознанья лед. Оно живет, вздуваясь легкой пеной – Вкушать его такая благодать… Но лишь остыв с годами постепенно, Оно способно опытом питать… «Тогда, душой беспечные невежды,

Столько лет продолжается сон: Крокодил, черепаха и слон Всё на том же условленном месте Неустанно присутствуют вместе. Дни и десятилетья летят, Но на страже бессменно стоят Злу и нечести вечный заслон: Крокодил, черепаха и слон.